AQ-досье

Родился 23 июля 1976 года.

Артист Московского театра «Современник».

Член Союза Театральных Деятелей России.

Лауреат театральной премии «Чайка» в номинации «Лучший комедийный актер» (2005).

Дважды лауреат Конкурса чтецов Якова Смоленского.

Лауреат Конкурса Яхонтова.

Лауреат премии CINEMA BEAUTY AWARDS 2007.

AQ-инфо

В 14 лет А. Олешко уехал из Кишинева в Москву «испытывать судьбу». Судя по всему, его вела счастливая звезда. В столице он поступил в цирковое училище, которое окончил с красным дипломом. В начале 90-х годов Александр дебютировал в передаче «Роу-шоу», посвященной фильмам знаменитого сказочного режиссера. Следующей ступенькой Олешко стала программа «Шпилька» на канале «2 х 2», телеведущим которой он стал. Но любовь к кино заставила его бросить телевидение и поступить в Высшее театральное училище имени Б.В. Щукина. После училища он сначала работал в Театре сатиры, потом в «Современнике», где, кстати, через две недели после появления в труппе получил роль Епиходова в «Вишневом саде». За плечами у А. Олешко более 40 ролей в театре и кино.

Москва. Я спешу на интервью с известным российским актером. Опаздываю. Ругаю бесконечные столичные пробки. Вот, наконец-то, и Центральный Дом Литературы, в уютном ресторанчике которого у нас назначена встреча с Александром Олешко. Шумный, вечно торопящийся куда-то мегаполис остается за массивными деревянными дверьми. Здесь мягкий полумрак и очень тихо. За дальним угловым столиком сидит не кто иной, как Яблоков из «Турецкого гамбита», только без очков и кудряшек. Или нет, это же Димочка из «Остановки по требованию»! В общем, я испытала сразу два приятных чувства: гордость за то, что Александр – наш соотечественник, и чувство облегчения, потому что он встретил меня приветливой улыбкой, которая означала, что на меня не сердятся за мое опоздание. Не терпелось начать беседу.

Александр, Ваше детство прошло в Кишиневе, Вы много лет живете в Москве, гастролируете по всему миру. Какой город Вы считаете своим любимым?

Их три: Кишинев, Москва и Нью-Йорк.

Но Вы почти не бываете в Кишиневе. У Вас остался там кто-нибудь?

Да, конечно. У меня там все мои родные, включая родителей. К сожалению, из-за плотного графика работы, постоянных репетиций, съемок, гастролей мне редко удается выбраться к ним, может, раз в два года, не чаще. Но я устраиваю так, чтобы мама ко мне приезжала. Мы стараемся находить время и возможность видеться.

Да, как когда-то сказала Фаина Раневская: «Успех – это единственный непростительный грех по отношению к своим близким».

Ну а как же, за все в этом мире нужно платить. Тем более за профессиональный успех. Ведь он ни к кому просто так не приходит, он результат огромного постоянного труда. У каждой профессии есть свои издержки. Я, например, в отпуске не был девять лет. Однако, как бы сильно я ни был увлечен работой, сколько бы много ни уделял ей времени, я никогда не вычеркивал из своей жизни родных. В моей душе, в моем сердце есть специальные отсеки для людей, которые мне дороги. Ведь они огромная часть моей жизни, сама жизнь. А жизнь, безусловно, дороже любой профессии.

Вдалеке от родного города Вы никогда не чувствовали себя своим среди чужих?

Что значит, среди чужих? Нет, я не могу так сказать. Но, если вы имеете в виду, было ли мне когда-нибудь здесь одиноко, холодно, то да, было. Одиночество пришло ко мне в 14 лет, когда я впервые остался наедине с чужим большим городом. Задумайтесь, даже когда переезжаешь в другой район, тебе неуютно, некомфортно, чего-то не хватает, ты тоскуешь по привычным вещам, окружению, людям. А тут не просто другой город – другая страна. Знаете, я смотрю сейчас на 14-летних и недоумеваю: они же совсем еще дети. Как я смог выдержать все, не сдаться, не затеряться тогда?

А какой момент Вы считаете точкой отсчета своей профессиональной карьеры?

Он случился гораздо раньше, чем я приехал в Москву. Мне пять лет. Я стою с микрофоном в руках на новогоднем утреннике на Кишиневском заводе холодильников. Я вообще всегда знал, что буду артистом. Я читал стихи, пел, дневал и ночевал в цирке. Все памятники, воздвигнутые в Кишиневе в период с 1980 по 1985 год, были открыты с моим участием. Сценарий был всегда одним и тем же: вначале торжественное открытие памятника, потом я пою «День Победы», а затем песню «Четыре таракана и сверчок». Да, как же все изменилось: я есть, а памятников уже нет. Вернее, они есть, но их всех перенесли на Moldexpo. Что ж, времена меняются, и я меняюсь вместе с ними. А кто-то не может или не хочет, не успевает, и тогда время идет вперед, а человек отстает, остается на задворках. Знаете, из 32 студентов театрального отделения Щукинского училища я единственный, кто остался и трудится на этом поприще. Я оказался самым активным, я сумел ничего не растерять и стать неплохим актером, я не упустил свое время и выжил. Теперь я успешно занимаюсь любимым делом. Мне есть чем гордиться. И за это, прежде всего, я благодарен любимым родителям, которые с детства привили мне любовь к искусству, открыли для меня театр, цирк, филармонию. Все это помогло мне в дальнейшем найти себя. А эстрадным ведущим, кстати, я стал совершенно случайно, благодаря Диане и Виктории Букун, которые просто-напросто вытолкнули меня на сцену и заставили говорить. И было все это в родном Кишиневе.

И все же актер – безжалостная профессия: ты хочешь, а тебя не надо, ты нужен, а соответствовать должному уровню не можешь. Как быть с этим?

Это нужно понимать и принимать. Каким бы гениальным ни был актер, он не раз в жизни сталкивается с подобными ситуациями. Терпение – одно из самых главных и наиболее ценных качеств актера. Важно уметь ждать, осознавать, что твое время еще не пришло, твой час не пробил. Я к таким моментам отношусь философски: значит, это не моя роль, вот и все. И потом, я не суюсь туда, куда не нужно. Нужно быть разборчивым. Если в этой роли я не смогу в полной мере раскрыться, то зачем она мне? Другими словами, если я не строитель и никогда им не буду, то и на стройку мне нечего соваться. А биография актера складывается не только из тех ролей, которые он сыграл, но и из тех, от которых он отказался. Кроме того, если в какой-то момент жизни я не задействован ни в каких киносъемках, это не значит, что я не востребован, что мне нечем заняться. Я не пропаду, у меня много видов деятельности. Моя жизнь бурлит. Когда я устаю от кино, я снимаюсь в сериалах, когда устаю от сериалов, снимаюсь в телепередачах, веду концерты и пр. О, моя жизнь насыщенна и разнообразна! Мне одной жизни мало, вот бы мне пятнадцать!

Александр, а как Вы относитесь к определению «звезда» в свой адрес?

Я не звезда. Звезды у нас Алла Пугачева и Майкл Джексон.

А к критике?

К критике? Ну, это смотря к какой и от кого она будет исходить. Если критика конструктивная, доброжелательно и правильно высказанная человеком, мнение которого для меня важно, к такой критике я отношусь с пониманием и даже с благодарностью. Если же это делают некомпетентные, непрофессиональные люди с одной лишь целью съесть меня, то я к такой критике никак не отношусь. Могу только сказать, что у таких «великих критиков» ничего не получится. Я им не по зубам. И вообще я несъедобный.

Когда к людям приходят слава и большие деньги, они обычно меняются, и далеко не всегда в лучшую сторону.

Если человека портят деньги, значит, этот человек сумасшедший. С чего бы это они должны меня как-то кардинально изменить? Я все такой же внимательный, добрый, сопереживающий и честный человек, каким был всегда. А «звездные» проблески я пережил еще лет в семнадцать. Тогда, да, мне казалось, что меня все знают, все мной интересуются, любят меня. Популярность поначалу действительно может вскружить голову, особенно если ты молод и амбициозен. Со мной, помню, был случай. Подошел ко мне в магазине мужчина и попросил закурить, так я ему по привычке говорю: «Спасибо, спасибо большое!» Казалось, что люди ко мне могут подойти только для того, чтобы выразить свою любовь, сказать мне, что им нравится, как я играю. Вот так.

А теперь иначе?

Да. Со временем я научился воспринимать себя по-другому. Я – человек в телевизоре. Есть два Александра Олешко: тот, что с Вами сейчас разговаривает, обычный человек, и тот, которого показывают по телевизору. Я смотрю на него и понимаю, что он – это не я, он живет отдельной, своей жизнью, каждый раз разной.

И все-таки, раз уж мы заговорили о деньгах, скажите, какую роль они играют, когда Вы принимаете решение сыграть ту или иную роль?

Я отвечу словами Пугачевой, с которыми я полностью солидарен: «Мне нужно ровно столько, чтобы не чувствовать себя униженным». Приму ли я предложение сняться в не очень хорошем кино за очень хорошие деньги? Да, приму. И сыграю так, чтобы все, посмотрев этот фильм, воскликнули: «Фильм – дерьмо, но Сашка – молодец!» Однажды Нонна Мордюкова сказала мне: «Артист должен играть! Нет больших ролей – сыграй маленькую, но так сыграй, чтобы все ахнули!» Вот это для меня как для актера по-настоящему важно.

Что в вашей профессии приносит наивысшее удовлетворение?

Сам процесс, работа над ролью, перевоплощение в образ. Здесь необходимы огромное внимание, предельная концентрация, умение быть подвижным, запоминаемым. У актера ведь нет сподручных материалов, с помощью которых он может создать шедевр, как, скажем, у художника, у которого помимо таланта и воображения есть кисти и краски. У артиста есть только он сам. Я обязан создать искусство из собственного измученного существования, из своих внутренних переживаний, ощущений, эмоций, из способности становиться тем, кем должен меня увидеть зритель.

Значит, конечный результат для Вас не менее важен?

Разумеется, важен, но он живет без меня, в измерении, в которое я уже не могу попасть, чтобы что-то изменить, – на кинопленке. Результат оценивается зрителями. Кино – это ведь, по большому счету, вкусовщина: кому-то понравилось, кому-то нет, кто-то плакал, кто-то не понял, кто-то остался равнодушным, а кто-то искренне сопереживал… Люди смотрят фильм и видят там не меня – другого человека.

Театр – это совсем другая история. Там ты сосуществуешь со своим зрителем. Зал живой, ты чувствуешь его дыхание, его энергетику. Ты слышишь его реакцию, слышишь, как кто-то кашляет, смеется, восклицает, всхлипывает, замирает, аплодирует. Ты чувствуешь, что ты нужен зрителям, и точно знаешь, что они нужны тебе. Ради этого актер на многое готов. Я, например, недавно отыграл четырехчасовой спектакль при температуре 37. Меня бросало то в жар, то в холод, одежда на мне намокла, но я должен был отдать частичку своего сердца своим зрителям. И сцена меня вылечила, к концу спектакля мне действительно стало намного легче. Это очень важно, чтобы зритель тебя понял, услышал, увидел. Ради бурных аплодисментов и искреннего спасибо, ради осознания, что твой труд не ушел в песок, в некуда, а остался в сердцах людей, стоит жить. Поверьте мне.

Александр, а насколько Вы требовательны к людям, с которым работаете?

Прежде всего, я требователен к себе. Я считаю, что планки надо ставить перед самим собой, а не перед кем-то. Хотя что касается моих близких помощников, то от них я также требую полной отдачи своему делу. Я думаю, что если человек не может делать свою работу профессионально, если он не соответствует месту, на котором находится, то пусть катится на все четыре стороны. Нужно работать! Я знаю это не понаслышке.

А к своей женщине Вы так же требовательны?

Что значит, так же требовательны? Личные отношения – это совершенно иная плоскость. Никаких определенных требований и четко обозначенных критериев, в соответствии с которыми я выбираю одну-единственную, у меня нет. Рост, вес, цвет волос, определенный набор качеств – так, что ли? Нет. Важно волнение, которое ты испытываешь рядом с человеком. Такие вещи происходят на уровне ощущений: ты просто чувствуешь, то без этого человека нельзя жить. И все.

В данный момент Ваше сердце свободно?

Мое сердце никогда не бывает свободным. Но личная жизнь на то и личная, что принадлежит мне одному и никому больше.

Все ясно. Тогда расскажите хотя бы, чего Вы ожидаете от себя в ближайшее время?

Ха! Скажи Богу о своих планах – и он рассмеется тебе в лицо. Чего я жду? Жизни новой. Новых дней.